Комедия "Чайка"

Жизнь Чехова была связана с Московским Художественным театром.

Чехов в течение всей своей писательской жизни, начиная еще с гимназических времен, увлекался драматургией. К.С. Станиславский вспоминал, что Чехов любил театр не только с показной его стороны, но и “с изнанки”, с каким-то детским удовольствием бывал и за сценой, среди кулис и театральных машин.

Работая над комедией “Чайка” (1896г), Чехов признавался в одном из писем: “Пишу её не без удовольствия, хотя страшно против условий сцены, много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви”. 

Пьеса требовала от зрителей внутренней сосредоточенности, внимания к звучанию каждого слова, напряженной работы мысли, умения чувствовать настроение спектакля и незримое присутствие автора. На сцене - самые обыкновенные люди. “Они плачут, удят рыбу, играют в карты, смеются и сердятся, как все...”- писал Чехов.

“Чайка” называлась комедией, и это тоже было необычным, потому что в “Чайке” смешного не больше, чем бывает в жизни. И как и в жизни, радость, любовь, успех достаются героям пьесы очень скупо или вовсе не достаются, жизненные пути их не гладки, характеры сложны. И все-таки “Чайка” вызывает впечатление света, возможного, близкого счастья. 

Впервые “Чайка” была поставлена в 1896 году в Петербурге на сцене Александрийского театра. Режиссеру и актерам, талантливым и искусным, но привыкшим к обычному репертуару того времени, пьеса оказалась первоначально не по плечу.

Первое представление окончилось грандиозным провалом. Газеты и журналы накинулись на автора. Однако этот провал означал лишь то, что рождается новая, необычная драматургия.

Чехов нашел в себе достаточно мужества, чтобы шутить над своей неудачей, но премьера “Чайки” обошлась ему очень дорого: здоровье его резко ухудшилось.

Сила пьесы была, однако, такова, что в том же Александрийском театре второй спектакль был принят по-иному. “Антон Павлович, голубчик, наша взяла! Успех полный, единодушный, какой должен был быть и не мог не быть!” - писала Чехову Комиссаржевская. Но все-таки в Александрийском театре пьеса не удержалась, сборы от спектакля были невелики, и дирекция сняла “Чайку” с репертуара.

Через два года В.И. Немирович-Данченко, только что создавший вместе с К.С. Станиславским Московский Художественный театр уговорил Чехова разрешить новую постановку “Чайки”. Ставить пьесу, уже однажды провалившуюся, было делом рискованным. Театр был еще слишком молод, не завоевал прочного положения и новый провал мог тяжело отразиться на состоянии больного Чехова, находящегося тогда в Ялте. Но руководители театра и артисты считали пьесу по духу своей. Театр ставил перед собой ту же задачу, что и драматург: показать жизнь во всей её истине, отказавшись от надуманных ситуаций, от декламаций, от театральных штампов. Станиславский рассказывает, что, когда закончился первый акт, “занавес закрылся при гробовом молчании. Актеры пугливо прижались друг к другу и прислушивались к публике. Гробовая тишина... Кто-то заплакал. Мы молча двинулись за кулисы. В этот момент публика разразилась стоном и аплодисментами”. Успех был поистине колоссальный, небывалый. “Мы сумасшедшие от счастья”, - телеграфировал Немирович-Данченко Чехову.

Чехов подарил Немировичу-Данченко медальон с надписью: “Ты дал моей “Чайке” жизнь. Спасибо!”. Но и “Чайка” дала жизнь новому театру. Потому-то с тех пор на занавесе и программах этого прославленного театра зрители видят его эмблему: широко раскинутые крылья летящей чайки.